Николас Карлетон, профессор клинической психологии Реджайнского университета в Канаде, несколько лет назад опубликовал в журнале Journal of Anxiety Disorders провокационную статью. Весь документ мы перепечатывать не будем, жалко бумаги и вашего времени, но с двумя важными открытиями из меморандума Карлетона все же ознакомим. Первое: ученые — те еще мудрилы. Второе: одна из главных причин страхов — неопределенность. Наш мозг ее терпеть не может, а потому пытается предсказывать будущее с эффективностью и упорством обезьяны и, когда доходит до области тьмы, начинает перебирать варианты до бесконечности.
Трудно представить бесконечную неопределенность? Вспомните 2020-й, вот вам наглядная картина. Уж такого развития событий не мог предсказать никто, кроме Стивена Содерберга в фильме «Заражение» (2011). Астрологи и Ванга тихо курят в сторонке.
Сплошная неизвестность. Доктор философии Л. Эдвард Дэй, исследователь из Университета Чепмена, проводит ежегодный «страшный» опрос. «Из первой десятки страхов 2015 года только один напугал более 50% населения США. Сейчас все десять пугают больше половины опрошенных».
Неопределенность схожа с лактозой: как у некоторых есть непереносимость лактозы, так у большинства из нас — врожденная непереносимость неизвестности. Именно она — один из трех основных факторов риска, которые приводят к тревожности и депрессии, считает Николас Аллан, доктор философии, руководитель Fear Lab («Лаборатории страха») Университета Огайо. Два других — это страх быть напуганным и социальная изоляция. Если раньше эти страхи колебались в пределах допустимого, то сейчас скакнули вверх. С самого начала пандемии лаборатория Аллана работала над способами помочь людям пережить беспрецедентное время. Групповые сессии и специальное мобильное приложение помогают людям разрушать «мифы» собственных неадекватных умозаключений и проводить базовые поведенческие эксперименты вроде тех, чтобы, уходя из дома, проверять по сто раз, заперта ли дверь и выключен ли утюг. Раз за разом возвращаясь домой, они убеждаются, что могут контролировать неопределенность.
Идет замещение понятий: «Вы не столько боитесь того, что что-то не выключено, — объясняет Аллан, — сколько собственного просчета: мозг считает, что лучше сходить «встретиться с монстром», чем признать, что есть неподконтрольная зона». И что контролировать ее, в общем-то, не нужно.
Почему мы в принципе вечно боимся? Потому что без чувства страха человечество давно бы вымерло как вид, говорит Аллан. Попытки победить страх осложняются именно тем, что некоторые из наших худших представлений иногда становятся явью (привет, 2020-й!), то есть иногда наш примитивный мозг оказывается прав…
Суть управления страхом в том, чтобы он помогал вам жить наиболее продуктивной жизнью. Матиас Класен, доктор философии, директор Fear Lab («Лаборатории страха») Орхусского университета в Дании, говорит: «Обычно [страх] рассматривается как отрицательная эмоция. Но он же и двигатель многих видов активного отдыха и действительно источник острых ощущений для многих людей». Так что если вы намерены использовать собственный страх как топливо для добрых дел, следующие несколько страниц с советами экспертов и рассказами писателей и наших героев — в помощь.
Страшная десятка
Университет Чепмена с 2014 года проводит опрос, чтобы выяснить, чего боятся люди.
- Социальная незащищенность. Коррупция среди государственных чиновников волновала всех и вся — она стабильно на первом месте по опросам. Социальной незащищенности «боятся» и «очень боятся» 77% опрошенных в 2019 году.
- Экология. В 2015 году тема загрязнения океанов, рек и озер даже не попала в первую десятку, а в 2019-м заняла второе место — 68%.
- Болезнь близких. Беспокойство о здоровье близких вошло в первую десятку в 2016 году и снова появилось в 2018 и 2019 году — еще до пандемии.
- Загрязнение питьевой воды впервые попало в список в 2017 году и достигло 65% по результатам в 2019 году.
- Страх смерти людей, которых мы любим, — постоянный страх, который колеблется от 38% в 2016 году до 63% в 2019-м.
- Страх безденежья. Единственный страх, попадающий в список каждый год. Тревожная мысль «Скоро кончатся деньги» занимает место то в середине, то в конце, а в 2016 году оказалась на третьем месте.
- Кража средств со счета. Киберпреступность все меньше пугает: за 5 лет опустилась на 5 позиций — со второго места до седьмого.
- Вымирание животных и растений набрало 59% в 2019 году, но раньше людей не особо волновало.
- Глобальное потепление. Опасения по поводу изменения климата достигли 57% в 2019 году, но по рангу были более серьезными в 2017 и 2018 году.
- И самое интересное: с 2015 года террористические атаки, биологическая война, кража личных данных и правительственное или корпоративное отслеживание личной информации — все это выпало из первой десятки.
Нейтрализуйте жуть
Новая наука о блокировании страха поможет убить многие фобии
У людей с определенной фобией есть эмоциональная связка между тем, что их пугает (скажем, для арахнофоба это пауки) и последствиями (укус паука). Голландские исследователи недавно доказали, что такой тип страха лечится по схеме «взгляни страху в лицо». Марте Крузе, психолог из клиники Киндт, объясняет: «Когда арахнофоб видит паука, у него активируется память о страхе. В этот момент мы однократно даем пациенту дозу пропранолола. Препарат блокирует рецепторы, воспринимающие адреналин, уменьшает частоту и силу сердечных сокращений и снижает давление». Крузе говорит, что этот способ эффективен в 80–90% случаев — причем за один сеанс — при боязни пауков, собак, мышей, уколов и замкнутых пространств. Правда, пока трудно сказать, насколько долгоиграющей оказывается такая терапия и вернется ли страх в будущем.
В Америке, например, так лечить до сих пор не принято, там действуют по старинке — применяют экспозиционную терапию. «Терапевт создает иерархию страха для пациента, начиная с наименее угрожающего (например, мягкая игрушка вместо настоящей собаки) и постепенно повышает планку (когда пациент знакомится с живым псом)», — объясняет Рейли Кайзер, доктор медицины, психиатр из Колумбийского университета. Но Кайзер ищет способы улучшения этого вида психотерапии: объединяя сеанс с применением «Набилона» (синтетическая форма тетрагидроканнабинола), который усиливает формирование памяти. По словам Кайзера, у людей с проблемами вроде боязни перелета, посттравматического или обсессивно-компульсивного расстройства могут быть проблемы с обучением на основе страха. Ранние исследования показывают, что такой подход стимулирует эту форму обучения и помогает облегчить страхи.
Страх повторения трагедии
Огромная волна сломила тело и дух Майи Габейры, но серфингистка снова штурмует вздыбленные толщи воды.
Деревушка Назаре на португальском побережье — Мекка серферов, точнее бигвейв-серферов (покорителей огромных волн размером с девятиэтажный дом). Это, конечно, своего рода безумие. Человек, скользящий по гребню самой большой волны на планете, держит в голове лишь одну мысль: я сейчас умру. Бразильянке Майе Габейре этот страх знаком до мозга костей. В буквальном смысле. В 2013 году 23-метровая волна сбила ее с доски (Майя полетела в одну сторону, а доска, привязанная к правой ноге, — в другую). Это обеспечило ей перелом малой берцовой кости и чуть не стоило жизни. На гидроцикле девушку доставили на берег, с трудом откачали и срочно госпитализировали.
Семь лет спустя Габейра снова катается на этих морских чудовищах, в том числе, на самом большом, на котором удержался человек в 2020-м, — 22,5-метровой волне в том самом Назаре. Можно подумать, что она не боится. Ничего подобного. «Мне страшно каждый раз, но желание сильнее страха». Волна, которая чуть не убила девушку, сделала ее сильнее в первую очередь психологически, но не сразу. «Через четыре года после перелома я снова оказалась на пике формы. И вот тут-то у меня случился настоящий психический срыв. Мне даже пришлось лечь в больницу — я никак не могла с собой справиться».
«Возвращаясь в спорт после травмы, нужно научиться сосредоточиваться на конкретном моменте — на текущей задаче, — говорит Лив Мэсси, тренер по ментальной подготовке в SportStrata NYC. — Многие спортсмены в тяжелые моменты повторяют мантры: «Ты сможешь!», «Вперед, чемпион!», «Смотри только на мяч!». Габейра, пока гидроцикл поднимает ее на вершину очередной волны, с которой предстоит спуститься, тоже настраивает себя на нужный лад собственным заклинанием: «Если я хочу выбраться, я выберусь». Его же она повторяет, отпуская буксировочный трос и пуская доску вниз с бурлящей водяной глыбы.
Когда Майя вернулась в спорт, самым трудным было решиться вновь бросить вызов стихии в Назаре. Справиться с паникой без успокоительных не получалось, но в итоге она заново научилась верить в себя и доверять своему телу, понимая, что на тренировках сделала все, чтобы теперь волна боялась ее, а не наоборот.
Напугайте себя сильнее
Согласно новым исследованиям, просмотр фильмов ужасов удивительным образом укрепляет психику
В октябре 2020 года, пока всех волновала прививка от Covid-19, Колтан Скривнер, кандидат философских наук из Университета Чикаго, искал вакцину от другой эпидемии — пандемии страха. И, похоже, он ее нашел. Ученый уже долгие годы изучает патологическую тягу человека к изображениям смерти, болезни и насилия, казалось бы, противоречащую нашей природе.
В начале пандемии Скривнер заметил, что фильм Содерберга «Заражение» (2011) — художественное описание эпидемии, уничтожающей человечество, — поднялся в списке самых популярных картин Warner Bros с 270-го на 2-е место. Колтан провел исследование, разослав поклонникам разных киножанров онлайн-опросники, и обнаружил, что зрители ужастиков во время карантина чувствуют себя лучше, чем те, кто не смотрит страшные фильмы. Болезненное любопытство как черта характера делает людей более устойчивыми к психологическим стрессам. Последние исследования Скривнера показывают, что люди, пережившие травму (в первую очередь психологическую), более склонны к болезненному любопытству, зачастую используя его как способ обработки накопившихся негативных мыслей.
«Почитайте онлайн-форумы фанатов ужасов или просто поговорите с поклонниками этого жанра, многие из них скажут, что страшное кино помогает им справиться с травмами в собственной жизни, победить тревожность и даже депрессию», — говорит Скривнер. Попробуйте сами: в следующий раз, когда будет плохо, посмотрите ужастик и перенесите беспокойство от происходящего в реальной жизни на внешний источник. Когда видишь, как зомби откусывают другим людям головы, то, что делает с вашим мозгом жена или вредный начальник, сразу перестает казаться таким уж страшным.
Война с финансовым кризисом
Майкл Арсено, автор книги «Не хочу умирать бедным», рассказывает, как он научился избегать ужаса пустого кармана.
Когда у вас финансовые трудности, слова вряд ли помогут, верно? Я сам много раз игнорировал советы других, когда нечем было платить за квартиру и гасить кредиты — да чего там, бывало и поесть было не на что. Трудно рассмотреть свет в конце тоннеля, когда кругом мрак, а смотришь под ноги. Тем более что даже самый хороший совет — не то же самое, что деньги на банковском счете. И все же умоляю: не будьте таким, как я. Гордость и упрямство — прекрасные качества, но когда они помножены на безденежье, они не помогают, а только глубже вгоняют в депрессию.
Я не жалею о прожитом, но игнорирование добрых пожеланий, слов ободрения и советов было ошибкой, которая обошлась мне дорого. Я не мог избавиться от чувства, что потерпел неудачу… как мужчина. Мужчина ведь добытчик, а если не можешь добыть денег, то ты вроде бы больше не мужчина.
2020-й увеличил число тех, кому знаком этот страх и тех, кто уже не чувствует себя мужчиной на 100%. Это плохо, но есть кое-что похуже — самобичевание. Если вы превратите свой внутренний монолог в бесконечную обвинительную речь, вы только глубже загоните себя в кризис.
Простите себя за то, что на данный момент вы не способны создать идеальные условия жизни. Так бывает. Социальные беды — не вина человека, на которого они сваливаются. Если вам придется отступить, вернуться в родительский дом или задержаться на диване у друзей дольше положенного, не считайте это унижением. Будьте благодарны, что вам есть где приклонить голову.
Если придется отпустить мечты или отодвинуть их на задний план, чтобы сделать сейчас что-то, что поможет выжить, не считайте это неудачей. Жизнь бывает тяжелее, чем должна быть, но не давайте страху забрать у вас надежду. Я переезжал со съемных квартир в родительский дом дважды и задерживался на чужом диване дольше, чем хотел. А долги на кредитке вырастали до таких размеров, что выносить их я уже не мог. Но жалею я не об этом, а о том, что позволил ситуации погрузить себя в глубокую депрессию. Это только мешало — не давало найти способ двигаться вперед. То же работает и в обратном направлении: если столкнетесь с человеком, которому сейчас несладко, не считайте его неудачником. Никто не станет лучше, если поддастся унынию. Поэтому, пожалуйста, не повторяйте моих ошибок.
Вы можете победить все проблемы, но только после того, как вера победит страх. Запомните главное: все, что может сделать каждый из нас, это сделать все возможное.
Страхуем страхи
В неравной борьбе со страхами психологических инструментов бывает недостаточно. Судя по рынку страховых услуг, в России активно практикуют и финансовые методы в роли успокоительного. Россияне все чаще вспоминают налоговую мантру «Заплати — и живи спокойно», рассуждая о нервной обстановке. Вот как изменился рынок страховых услуг за 2020-й по наблюдениям специалистов компании «Ингосстрах».
1. Страхуемся чаще. Экспертам казалось, что рынок финансовых услуг пойдет на спад, а вот что вышло в итоге: «Вопреки пессимистичным прогнозам страховой рынок вырос по итогам 2020 года до 1538,7 млрд рублей. За IV квартал 2020 года сборы страховых премий увеличились на 6,0% относительно того же периода прошлого года и составили 402,8 млрд рублей», — говорят специалисты «Ингосстраха».
2. Выходим на цифровые платформы. В июле 2020 года вступил в силу принятый законопроект о продаже электронных страховок агентами и брокерами. Он подтолкнул развитие маркетплейсов, агрегаторов и других страховых посредников: речь о различных видах страховок вплоть до ОСАГО.
3. Уезжаем из города и страхуем дом. Самоизоляция и эффективное внедрение удаленной работы продиктовали: лучше жить за городом. Отсюда рост спроса на загородную недвижимость, а вместе со снижением ключевой ставки это дало небывалый результат: в 2020 году в РФ было выдано 1,7 млн ипотечных кредитов на сумму около 4,3 трлн рублей — рекорд за всю историю ипотечного рынка России. Вырос и спрос на ипотечное страхование. По данным «Ингосстраха», рост составил 53,6% по сравнению с прошлым годом (сборы составили более 4 млрд рублей). А если говорить предметно, в 2020 году «Ингосстрах» застраховал свыше 200 000 жилых загородных домов, 65 000 банных строений и 60 000 прочих сооружений на участках. Общие сборы компании в этом сегменте — около 1,8 млрд рублей, а выплаты — 634,5 млн рублей.
4. Эффективно воюем с Covid-19. «Ингосстрах» наградили премией «ComNews Awards 2020: цифровые технологии против Covid-19» в номинации «Лучшее цифровое финансовое решение». Речь о проекте «Онлайн-урегулирование убытков по страхованию имущества физлиц по всей России». В декабре 2020 года «Ингосстрах» возглавил рейтинг digital-зрелости страховых компаний, составленный агентством SDI360°. Компания получила 230 баллов из 360.
5. Берем пример с Запада. Страхование как отрасль в России динамично развивается. На Западе у многих по несколько страховых полисов. Мы тоже движемся к этой норме. С ростом финансовой грамотности населения формируются привычки планировать жизнь на годы вперед.
Ничто не вечно
Во время поездки в Бутан писатель Майкл Истер, автор книги «Кризис комфорта», научился переосмысливать страх смерти.
В Бутане люди каждый день думают о буддийской концепции митакпа, или непостоянства. Вроде бы каждый знает, что все мы смертны и ничто не вечно. Но когда эти слова произнес лама Дамчо Гьелтшен, меня словно осенило. Вдумайтесь еще раз: «Ничто не вечно, следовательно, нет нужды держаться за что-либо. Все меняется. Все умирает». Лама велел думать о митакпе три раза в день: утром, днем и вечером. Размышления о митакпе поначалу пугают. Но это добавляет ясности и срочности каждому моменту. Уходит прокрастинация или мысли в духе: «Я сделаю […], когда произойдет […]». Эта практика помогла мне изменить приоритеты, сделала меня более спокойным, благодарным и счастливым.
«Я плохой отец»
Стивена Ринеллу (автора книги «Руководство мясоеда по навыкам выживания в дикой природе») не пугают леса и болота. Его страх исходит из детской комнаты.
46-летний искатель приключений Стивен Ринелла выжил после нападения медведя гризли, его топтал лось, жалил муравей-пуля (самый болезненный укус по шкале Шмидта), а клещ наградил болезнью Лайма (также известной как клещевой боррелиоз). За четыре десятилетия Ринелла разработал «outdoor-практику» — набор навыков, позволяющих справляться с опасностью любого масштаба. «Все дело в знаниях, подготовке и понимании окружающей среды», — говорит Стивен. Но даже он не может избавиться от панической тревоги за то, кем станут его трое детей (10, 8 и 5 лет), когда вырастут. «Этот страх трудно контролировать, — говорит Ринелла. — Причем, если ваши дети вырастут придурками, виноваты в этом в конечном счете будете именно вы». Чтобы избежать такого развития событий, Стивен с раннего возраста много разговаривает с детьми и делится с ними с ними своей страстью к дикой природе, устраивая семейные приключения. «На природе они быстрее учатся самостоятельности и тому, как адаптироваться к новым условиям. Умение упаковать сумку, выловить и приготовить свой обед или разработать план на случай шторма — это не только полезные навыки, но и определенные ценности».
Очень страшные стереотипы
Некоторые страхи настолько укоренились, что вы даже не подозреваете, что они влияют на ваше поведение.
Филипп Атиба Гофф Доктор философских наук
Филипп Атиба Гофф, соучредитель Центра справедливости в Йельском университете, в 2018 году опросил более 700 полицейских, чтобы понять, как страхи и стереотипы, укоренившиеся в нашем сознании, влияют на общественную безопасность. Вывод оказался парадоксальным: полицейские, которые больше всего боялись, что их сочтут расистами, в итоге жестче других обходились с представителями нацменьшинств. «Страх часто бывает связан с нехваткой информации. Причем, спеша быстрее восполнить пробелы в образовании, люди набираются стереотипов, потому что эта информация максимально доступна, — говорит Гофф. — Эти полицейские превышали полномочия, когда считали, что других рычагов воздействия у них не осталось». В результате они только подтверждали стереотип, которого пытались избежать.
Стереотипы — это большая проблема как раз потому, что они сильно влияют на решения, которые принимают люди. Одни люди действуют, исходя из таких «ярлыков» в своем сознании, другие оценивают их по этим ярлыкам. В итоге наши личные качества растворяются. Гофф называет такое явление «стереотипной угрозой» — опасностью от того, что мы не видим живых людей за масками социальных групп. Мы воспринимаем людей определенной профессии, цвета кожи или места жительства в соответствии с тем мифом, который вокруг них создан.
Для США сегодня эта проблема — одна из основных: итогом того, что афроамериканцы гибли от рук полиции в 2,5 раза чаще других, стало появление движения Black Lives Matter («Черные жизни имеют значение») и глобальная переоценка ценностей, последствия которой пока рано оценивать.
Мороз по коже
С любым страхом поможет справиться авторский метод «Ледяного человека» Вима Хофа. После того как его жена покончила с собой в 1995 году, отец четверых детей был парализован даже не страхом, а ужасом. Чтобы совладать с нервами, голландец начал экспериментировать с дыхательными практиками и воздействием холода. Глубоко дыша и концентрируясь, он научился поддерживать температуру тела и кожи на нужном уровне в по-настоящему адских условиях. Это привело его нервы в порядок.
Вы можете сделать то же самое, принимая ежедневный холодный (до 15 °С) душ в течение пары минут. Сначала можно поливать холодной водой только ноги, постепенно переходя к полной процедуре. Минимальная цель — продержаться под холодной водой 30 секунд, но дальше постепенно довести планку до двух минут. Когда сможете делать это пять дней в неделю в течение месяца, мозг научится лучше подавлять состояние тревожности.
Острый момент: страх уколов
Бен Корт, редактор американского Men’s Health, о том, как подружился с инъекциями: «С детства я падал в обморок во время уколов. Это началось, когда я маленьким переболел малярией. У меня тогда неудачно взяли кровь, да так, что я потерял сознание. Страх уколов преследовал меня. Но недавно врач посоветовал попеременно напрягать и расслаблять мышцы рук (но не бицепсы), ног, туловища и глубоко дышать через нос. Это стабилизирует давление. Больше я не падаю в обморок и страх уколов у меня пропал».
Истребите страх неудачи
«Успех — это движение от неудачи к неудаче без потери энтузиазма», — говорил Уинстон Черчилль. Укрепляем характер на этом пути советами Эллен Хендриксен, психолога, доктора философских наук, автора книги «Как быть собой: уймите своего внутреннего критика».
1. Думайте конкретно. Тревога часто бывает неопределенной и звучит как: «Что, если я потерплю неудачу?» Или: «Что, если случится что-то плохое?» Сужение границ страхов делает их более конкретными, а значит, управляемыми.
2. Настройте фокус. Визуализируя план преодоления неудачи, не просто представляйте себе успех. Визуализируйте его в деталях. Это поможет предвидеть препятствия.
3. Отвечайте на «что, если?». Все эти вопросы сводятся к наихудшему сценарию, так что вы неминуемо начинаете планировать, как справитесь, обезвредите эти «мины» в случае чего. Стресс уменьшится автоматически.
4. Проблемы не вечны. Неудача — это переменная величина, а не постоянная. Временная трудность на пути к цели. Конечно, это неприятная штука, но надо просто усвоить этот урок и двигаться дальше.
Меня преследуют наяву и во сне
Как вернуться к нормальной жизни, когда страх, галлюцинации и посттравматическое расстройство атакуют разом. Рассказывает Си Джей Чиверс.
Навязчивые ужасные видения приходят внезапно, без предупреждения, обычно в моменты спокойствия или отдыха. Я буду сидеть у дровяной печи в холодную ночь, возможно, с моей собакой у ног. Или отдыхать с книжкой перед сном. И вот тогда это случится: любое из трех повторяющихся видений, в произвольном порядке. Клиницисты называют это гипнагогическими галлюцинациями (гипнагогия — промежуточное состояние между явью и сном). В одной из них рука, держащая кирпич или камень размером с грейпфрут, ударяет меня по лицу. Я почти чувствую хруст. В другой — острый топор бьет меня сзади по шее. Голова с плеч. В третьем мне швыряют камень в висок. Я чувствую, как приближается разъяренная толпа.
Каждое видение всего лишь вспышка, которая пропадает, едва случившись. Но эффект сохраняется. Меня передергивает, сердцебиение и дыхание учащаются, мышцы напряжены, я весь будто собран для рывка — то ли в бой броситься, то ли удирать с этого поля… Переход от полудремы до перевозбуждения моментальный.
Затем меня отпускает. Вообще-то, я везунчик. Когда галлюцинации раскручивают мой движок до высоких оборотов, я лишь ненадолго отключаюсь от окружающего. Хоть и чувствую мгновенную боль от воображаемого удара камня или топора, я понимаю, что угрозы нет. Разум мгновенно оценивает реальность. Я осознаю, что не ранен и не мертв. Вскоре сердцебиение успокаивается.
Терапия расставила все по местам: мои галлюцинации связаны с посттравматическим расстройством — военным трофеем на память о службе в морской пехоте. Я присутствовал при нападениях на Всемирный торговый центр в 2001 году, провел годы бок о бок с бойцами в горячих точках, попадал в засады, а однажды и под авиаудар. В течение многих лет я учился не проявлять эмоции. Такая работа. Работа, в которой много насилия. Сегодня важно только то, что после стольких лет травм и ужасов я научился разбираться в причинах своего заболевания. И проявляется оно как совокупность реакций на страхи, которые я когда-то подавлял. Угрозы могут быть реальными или, как в случае с галлюцинациями, воображаемыми. Но в любом случае мои симптомы купаются в страхе, который необходим для нашего выживания, но выходят из-под контроля. Спасение от этого недуга в мозгу, только нужен ключ для его активации.
В книге «Дьявольское время: биография посттравматического стрессового расстройства» Дэвид Дж. Моррис, бывший офицер морской пехоты и репортер в оккупированном Ираке, описал жизнь после травмы. «Посттравматическое расстройство, как его понимают сегодня, — пишет он, — это гетерогенное заболевание, по сути, мусорный ящик с несвязанными симптомами: подавление эмоций, повышенная бдительность, социальная изоляция и различные навязчивые проявления вроде ночных кошмаров или галлюцинаций». Молли Бем, которая работала с ранеными военнослужащими в Национальном военном медицинском центре Уолтера Рида считает, что разум и тело пациентов, страдающих ПТСР, однажды подвергшиеся стрессу или травме, продолжают возвращаться на место событий. «По сути, они застряли в машине времени: словно видят саблезубого тигра в гостиной». То, что я описываю как «химию страха», которая иногда наполняет меня, Молли описывает как коктейль из «адреналина, кортизола и других составляющих», но полностью природа заболевания еще не изучена.
Молодые бойцы, как и молодые спортсмены, зачастую считают себя неуязвимыми, и такое отношение к себе сохраняется у них надолго. Сила духа оборачивается его слабостью. Не дает ветеранам признаваться в собственной боли и обращаться за помощью. Но ПТСР — это не медаль или погоны, жизнь награждает этим багажом и многих далеких от армии людей. Беженцы, жертвы сексуального и бытового насилия, а также те, кто пережил стихийные бедствия, пожары, аварии, несчастные случаи на производстве, издевательства или преследование. Практически любой из нас может столкнуться с ПТСР, а триггером способен выступить любой пустяк: слегка повышенный голос, случайно хлопнувшая дверь, автомобильный гудок, наступление ночи.
Однажды таким триггером для меня послужило донышко разбитой бутылки, выброшенное в залив. Я брел по илистому дну во время отлива, собирал моллюсков, соскребая их граблями. И тут боковым зрением я увидел круглый предмет на дне: мой мозг принял его за противопехотную мину, каких было полно в Афгане, на одной из них подорвался мой друг. Эти мины я высматривал годами. Меня накрыло: нервы на пределе, сердце колотится, мышцы напряжены. Я замер. Потом опомнился. «Это не минное поле», — сказал я себе, глядя на маленький диск, пока он не принял свою безобидную форму. Для любого, кто наблюдал за мной с берега, я, должно быть, выглядел странно: то я что-то собираю, то замер как статуя. Но мне было все равно, мне нужно было перезапуститься. Я пытался вернуться к настоящему моменту и жить той нормальной жизнью, которая у меня есть сегодня. И я все еще на этом пути.